Модератор: Сладкий братишка Одинокое Сердце
Затертым, запертым во льдах, как не сойти с ума?
Искрит рогами в проводах железный бык зима.
Дожить разлуку до утра, и двери — на засов,
Но всем ветрам открыт февраль, и часовщик небесный — враль,
Не знает, где забыл вчера три тысячи часов.
И лунами багровыми сквозь лед кровоточат
Отрубленные головы в мешке у палача.
К востоку рвутся вороны средь облачных зыбей,
Но солнце — князь с терновою короною сверхновою —
Спешит в другую сторону, к тебе, к тебе, к тебе!
Припев:
Так поберегись, пригнись, покуда льется свет вертикально вниз;
Но не отринь, смотри, пока горит огонь у меня внутри;
И не сжимай в горсти; и даже не гадай, — а вдруг не долетит,
Моя живая суть — стремительная ртуть, и счет биенья вен
Нам укажет путь - когда-нибудь.
Когда земля смолистая очнется ото сна,
Вода проступит чистая, и ива серебристая,
И кровь твоя искристая, и плоть твоя — весна.
Припев:
Так поберегись, пригнись, покуда льется свет вертикально вниз;
Но не отринь, смотри, пока горит огонь у меня внутри;
И не сжимай в горсти; и даже не гадай, — а вдруг не долетит,
Моя живая суть — стремительная ртуть, и счет биенья вен
Нам укажет путь - когда-нибудь.
Когда-нибудь!
Когда-нибудь!
Припев:
Потому, что снег летит вертикально вверх;
Потому, что не будет выше, смелее и слаще.
Потому, что жизнь легко перешла на бег,
Мы бежим друг от друга - и дальше, дальше;
Дальше, дальше;
Дальше, дальше;
Дальше, дальше, дальше.
На высотах, где спят орлы, дальше мы бежим налегке;
Наконечником скифской стрелы я зажата в твоей руке.
В небе — звезды, огонь и лед, ледяные колокола;
Голос их пронзает небесный свод, как пущенная стрела.
Припев:
Потому, что снег летит вертикально вверх;
Потому, что не будет выше, смелее и слаще.
Потому, что жизнь легко перешла на бег,
Мы бежим друг от друга - и дальше, дальше;
Дальше, дальше...
А за гранью свода небес тикает часовой механизм —
Значит, времени нам в обрез. Главное, не обернуться вниз.
Ритм шестерней и турбин не позволит сбиться во мгле.
Если колокол мой упадет с вершин, схороните его в земле.
Припев:
Потому, что снег летит вертикально вверх;
Потому, что не будет выше, смелее и слаще.
Потому, что жизнь легко перешла на бег,
Мы бежим друг от друга - и дальше, дальше;
И колеса вращаются, молнии, жернова,
Перемалывай сердце в пыль, пусть улетает к апрелю.
Потому, что когда я люблю тебя — я права!
Снег летит, крылья кружатся, мир вращается все
Быстрее, быстрее, быстрее.
Быстрее, быстрее, быстрее.
Потому, что снег летит вертикально вверх...
Поезда уходят в ночь по расписанию, избегая мимолетного касания,
Где над бездною звезд без дна; знать бы мне все их имена -
И помнить вкус без воздуха, без звука, и даже без дыхания.
Имена звезд без дна, без воздуха и без дыхания.
Поезда идут, груженые снарядами, где звезда гранатовая, виноградная;
Где весна бой ведет с песком, где ты услышишь удар виском -
И разлетятся на куски стеклом планеты ретроградные,
Стеклом, стеклом, стеклом...
Поездами шью обугленную летопись. Я исчезаю в переплете огненных страниц.
Смотри же, это время снова сходит с рельс, и стрелки мечутся, и мой экспресс
Уже стремится в тот - последний рейс, где мы с тобою встретились!
Мой экспресс сходит с рельс, стремится в тот последний рейс.
Мы встретились, уже стремится в рейс "Марсианский экспресс".
О тебе ли рассказал до времени
Только звон оборванного стремени,
Струн живая вязь — о тебе ли, князь;
О тебе ли, мой серебряный?
Тугой металл в руках зазвучал,
Видел и знал, поверить не мог,
Она тебе лира или клинок?
Сталью ты стал, с болью ты спал,
С ее любовью спорить не стал!
В вороний стан вороных стай
Вернулся верный Тристан.
Улетал во все четыре стороны,
Пел о ней путями горными.
Мерил мили дней гривами коней,
Там, где вороной стал вороном.
Забыл свой дом за льдом и огнем,
Был возрожден ясным дождем
Из пепла, в котором сожжен;
Был сожжен...
Мой серебряный, живой металл,
Как сердце стучал; ночами читал
Между струн, между строк:
Она — клинок, она же -
Сталь, с которой ты спал,
С клинком и лирой спорить не стал;
И в горный стан вороньих стай
Вернулся волком — Тристан.
Гордый Тристан.
От винта, друзья и враги мои, нынче снова ночной полет,
Разреженный воздух меня делает бесконечно счастливым и пьяным.
Я бы спал среди облаков и видел бы травы, и мед, и лед,
Лиловые перья Прованса и белую простынь Монблана.
Когда я в воздухе, я кому-то снюсь, и этот сон у меня внутри,
Под крылом ветер слагает блюз для Сент-Экзюпери,
Только для Сент-Экзюпери.
Если б не было так мучительно нужно полной грудью вдохнуть,
Ребром зацепить резонанс золотого гула апреля,
Я не рвался бы так в небо и, может быть, вообще забыл про весну,
Я б ее выключил, точно лампочку на приборной панели.
Мне даже немного стыдно того, что я уже ничего не боюсь —
Под крылом ветер синий-синий, как этот весенний блюз.
Топливо кончилось уже почти три часа назад,
Осталась только Любовь и совсем немножечко Веры,
А у Веры в секунды любви так зеленеют глаза,
Как бутылочный лед на высотах, где трещин без меры;
Экзюпери лениво гадает — дотяну или разобьюсь?
Под крылом ветер жадно глотает последний весенний блюз.
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1